Ее коронация 2 июня 1953 года стала грандиозным событием, в котором помпезность и строгий ритуал совмещались с современными технологиями средств массовой информации. Несмотря на принцип строгой экономии, празднество дало людям надежду и ощущение жизненной силы. Безукоризненно спланированное и проведенное граф-маршалом Великобритании герцогом Норфолком событие это стало для народа и актом единения, и возможностью взглянуть на роскошную жизнь, отвлекшись на минуту от послевоенной грязи и бедности своей страны. Сотни тысяч людей собрались на улицах Лондона, чтобы посмотреть на процессию, остальные праздновали коронацию прямо на улицах по всей стране.
Международный интерес к событию был также весьма высоким, всеобщее внимание привлекли тиара королевы, ее орденская лента и звезда, символ ордена Подвязки. Церемония была первым событием подобного рода, которое транслировалось по телевидению, ее посмотрели более 20 миллионов зрителей в Великобритании и еще больше за рубежом. Лишь наиболее сакральный момент — миропомазание — не был запечатлен на камеры. Продавалась уйма сувенирной продукции: кружки, тарелки, флаги, брошюры, специальные выпуски газет и журналов, значки, — а богослужения и уличные гулянья придавали всему дух народного единства. В рекордное время был выпущен цветной фильм Technicolor о дне коронации, озвученный Лоуренсом Оливье, — такую возможность нажиться на всеобщем интересе к коронации упустить было нельзя. Как пишет королевский биограф Роберт Лейси, «кассовые сборы фильма “Коронация королевы” побили рекорды в Нью-Йорке, Бостоне и Детройте, и это подтвердило, что Елизавета II оказалась на вершине мирового гламура»30.
Успех торжества доказал, что беспорядочная суматоха, неизменно окружающая звезд, не является обязательным атрибутом зрелищности. Напротив, роскошная церемония и изображения счастливой молодой королевы подняли статус монарха на недостижимую высоту среди знаменитостей. В нелегкие времена, когда влияние Великобритании в мире стремительно уменьшалось, Елизавета блестяще продемонстрировала, что нет никого ослепительнее королевы.
У иностранцев британские монархи вызывали такое же любопытство, как и кинозвезды. Европейские журналы — Paris Match во Франции, Stern в Германии, Oggi и Ероса в Италии — быстро переняли беспроигрышный и весьма наглядный рецепт американского иллюстрированного еженедельника Life и стали подавать Виндзоров как часть легкой диеты: немного о досуге и немного о том, что где купить. Все это щедро сдабривалось светской хроникой, сплетнями и снимками экзотических стран. Даже в самой Великобритании редакторы журналов и газет умудрились создать вокруг монаршей семьи мыльную оперу и избрали Елизавету на главную роль. Они воспринимали королеву и королевскую семью как единственных носителей наследственной власти, достойных повсеместного обсуждения в прессе. По словам одного социального историка, «из монарха сделали сверхзнаменитость, естественное право собственности на которую принадлежало аудитории».
Став новостным поводом, монархия претерпела неизбежные изменения в своем образе — об этом позже говорил и принд-консорт Филипп. «Я думаю, монархия, — размышляет он, — есть часть ткани, образующей страну. И, когда меняется эта ткань, соответственно меняются и монархия, и отношение к ней людей». «В конце 1960-х годов, — вспоминает он, — наступил, я бы сказал, самый скучный период нашей жизни с точки зрения гламура», тогда как за 15 лет до того «молодые люди — молодая королева, молодая семья — представляли собой гораздо более увлекательный новостной повод».
