Говоря о том, что полусвет стал светом, де Бовуар имела в виду, что в эру всеобщей цивилизованности и публичности звезды позаимствовали у представителей традиционной элиты то, что можно назвать «обезьяньей клеткой общества». Не имея больше ни экономической, ни политической власти, аристократы быстро теряли остатки своих социальных привилегий. Историк Дэвид Каннадайн пишет: «На фоне голливудских звезд они сияли уж очень тускло… их час прошел». После войны в Америке, Великобритании и Франции значительно изменились ритуалы и модели поведения. В Великобритании произошел «практически полный распад аристократического высшего общества», а в США мир знаменитостей вытеснил культуру кафе, которая когда-то в 1920-х годах сместила старую элиту.
В Нью-Йорке, как заметил светский комментатор Кливленд Эймори, возник новый тип культуры, общество рекламы, publi-ciety (от англ. publicity — публичность, шумиха, реклама, и society — общество). «Это, — писал он, — есть некая комбинация публичности и того, что в старые добрые времена называли обществом… [Это и есть] тот монстр, под властью которого мы сегодня живем, нравится нам это или нет. Это мир, в котором роль вершителя судеб принадлежит автору колонки светских сплетен или, если предмет находится вне области светских сплетен, автору колонки “Общество”. Именно этот человек решает… кто есть кто». В былые времена, писала обозреватель высшего общества Эльза Максвелл, «старая гвардия держалась вместе, встречалась только со своими, говорила только о своих. Это были “единственные правильные” люди, и они знали о своей исключительности. Они были полностью довольны собой и существующим статус-кво…
Сегодня все иначе. Общество стало подвижным, гибким, быстро меняющимся». Теперь считалось в порядке вещей, если представитель высшего класса устраивается на работу, а молодая девушка занимается чем-то кроме ожидания предложения руки и сердца. Карьеристы более озабочены тем, чтобы о них написали в газетах, чем допуском в круг избранных. «Сегодня, я твердо убеждена, все или почти все мечтают о главной роли в цирковом шоу под названием “Стань знаменитостью!”, — пишет Максвелл. — В каждом сердце живет мечта стать сенсацией».
Слияние традиций старого мира и гламура нового мира оказалось беспроигрышной комбинацией. Именно она раз за разом воплощалась в фильмах — например, в последнем фильме Грейс Келли «Лебедь», который так точно предсказал ее собственный будущий роман и брак. Фильм, снятый режиссером Чарльзом Видором, рассказывает историю принца (актер Алек Гиннесс), который прочесывает Европу в поисках невесты. Он на грани отчаяния, но затем влюбляется в принцессу Александру (Грейс Келли), и в финале фильма мы видим совершенно сказочную свадьбу.
В образе Грейс Келли мягкость и сексуальность пряталась под ледяной внешностью. Блондинка с фарфоровой кожей и великолепной осанкой, внешностью она напоминала девушку из высшего общества — откуда-нибудь с Восточного побережья — которая впервые выезжает в свет. При первой встрече с ней режиссер Фред Циннеман «был поражен и очарован ее скромностью и целомудренной внешностью». «Это была первая актриса на моей памяти, — пишет он, — которая пришла на прослушивание в белых перчатках».
Грейс Келли была родом из Филадельфии и происходила из зажиточной ирландской семьи. Она играла светских львиц в самых популярных фильмах — «Высшее общество» и «Поймать вора», приключенческом фильме, действие которого происходит на Ривьере. Художник по костюмам Эдит Хед сделала все возможное, чтобы Грейс стала образцом элегантности всех времен. Этот ход использовался, чтобы несколько затушевать неприкрытую сексуальность образа актрисы, созданного Хичкоком, режиссером фильма. Грейс Келли казалась всем настолько утонченной и сдержанной, что, когда объявили о ее помолвке с принцем Монако Ренье, вся Америка была убеждена, что она совершает мезальянс. О Монако американцы слышали только то, что этот курортный город известен своими финансовыми скандалами и приходит в упадок. В Chicago Tribune появился заголовок: «Он недостоин такой, как Келли» — имелся в виду принц Ренье. «Она слишком хорошо воспитана, — говорилось в статье дальше, — чтобы выйти за неразговорчивого казиношного Дельца». Все знали, что грек Аристотель Онассис, транспортный магнат с сомнительной репутацией, незадолго до этого купил контрольный пакет акций Societe des Bains de Мег — организации, которой принадлежали казино Монако, самый крупный отель и другие заведения.
