Между механизмом вращающейся двери и конкуренцией в области регулирующего «бизнеса» существовала еще одна область — возникновение общих перспектив и мнений у Уолл-стрит и Вашингтона, чье влияние было гораздо более мощным, чем у коррупции в странах с развивающейся рыночной экономикой. Позиции Уолл-стрит стали общепринятыми в Вашингтоне, а те, кто не соглашался с ними, например Бруксли Борн, оказывались в изоляции и даже изгоями: остальные считали, что они просто не понимают сущность нового яркого мира современных финансов. Такой общий настрой был основной причиной и во многом объяснял, почему в 1990-х и 2000-х годах федеральное правительство неоднократно защищало интересы Уолл-стрит.
Одним из курьезов истории является тот факт, что описываемый здесь сдвиг происходил при демократической администрации, возглавляемой президентом, которого избрали в основном представители среднего класса, класса, который экономически не защищен. Из всех людей, перебравшихся с Уолл-стрит в Вашингтон, наиболее важным был Роберт Рубин. Когда в 1993 году Рубин стал членом администрации Клинтона (впервые он получил доступ к внутренним кругам партии благодаря своему мастерству по сбору средств), трансформация финансового сектора в колосса, охотно идущего на риск и стремящегося к повышенной прибыли, уже шла полным ходом. Однако право крупных банков зарабатывать деньги свободно, без вмешательства государства, еще не было гарантировано. В американской политике еще была одна из основных сил, скептически относившаяся к Уолл-стрит и ее неудержимому стремлению к прибыли — Демократическая партия, которая в 1980-х годах помогала блокировать в конгрессе предлагаемые законы о дерегулировании.